В коллекции Вячеслава ЛУНГЕВИЧА 15 баянов, в том числе настоящие раритеты, изготовленные более 100 лет назад. Например, баян, внутри которого сохранилось клеймо «Московская баянная фабрика имени Красной Армии», предположительно 1918 года.
*Памятный бая*н. Любимый экспонат коллекции — тульский баян, который в тяжелые послевоенные годы ему, десятилетнему мальчишке, купил отец, истратив почти весь месячный заработок слесаря локомотивного депо.
— Мой отец Николай Станиславович обладал удивительно красивым баритоном и абсолютным слухом, — вспоминает Вячеслав Николаевич.- Родом он из Брянска, воевал, имел несколько тяжелых ранений. В Аткарск его отправили долечиваться в госпиталь, после нескольких операций проведенных московскими хирургами. Рвался на фронт, но в Аткарске его окончательно комиссовали и оставили заведующим прачечной при госпитале, который находился в школе №9. Раненые часто просили отца спеть, он много знал песен, старинных романсов. Даже тяжелораненые переставали стонать, слушая его чудесный голос. Романсами заворожил он мою мать Марию Андреевну, которая работала в госпитале сестрой милосердия, неплохо играла на гитаре и часто аккомпанировала отцу.
После войны молодые супруги с тремя детьми долгое время жили на съемной квартире, сырой и холодной. Дети часто болели, но очередь на квартиру никак не подходила. И тогда Николай Станиславович написал письмо самому Сталину. Квартиру семье инвалида Великой Отечественной войны дали незамедлительно на улице Сталинградской (ныне Волгоградской).
— В те годы баян стоил в четыре раза дороже гармошки, — рассказывает Вячеслав Николаевич. — Я рад был бы и гармошке, но отец мечтал о моем музыкальном образовании и считал баян самым певучим инструментом, под аккомпанемент которого можно было исполнять любые песни, романсы, арии и классические произведения. Баян-то мне купили, а вот учиться не пришлось — тяжело заболела мама. Отец работал не щадя себя, чтобы каждый год отправлять маму на курорт. Очень он ее любил, жалел, пел ей красивые песни. Тяжелые ранения не дали отцу увидеть своих детей взрослыми. Мама пережила его на 30 лет.
По жизни с баяном. Впервые взяв в руки баян в сентябре, уже в апреле Вячеслав развлекал соседей популярными песнями под собственный аккомпанемент. Нотной грамоте он так и не обучился, но услышав 2-3 раза песню, легко подбирал по слуху мелодию. С баяном практически не расставался, даже от мальчишеских игр отказывался. Часами мог сидеть, наслаждаясь звуками инструмента.
Рядом с домом Лунгевичей стояла водоразборная колонка, водопровод на улицу вели вскладчину, и колонка стала местом, где соседи собирались посудачить. Каждый вечер женщины просили Вячеслава поиграть им на баяне и пели, пока мама не загоняла мальчишку спать.
В 17 лет Вячеслав Николаевич получил права и устроился работать в автоколонну. Но баян не бросал, участвовал в художественной самодеятельности, учил соседских детей, подбирать мелодию на слух. Свои дети желания освоить игру на баяне не проявляли, а Вячеслав Николаевич и не настаивал, понимал, что нельзя заставить любить баян.
Мне порой кажется, что баян сам выбирает, кто его будет любить, — шутит Вячеслав Николаевич, — ведь он в разных руках даже звучит по-разному. А для меня день, законченный без баяна, — напрасный день.
Рождение коллекций. Баян — инструмент дорогой, поэтому коллекционировать баяны, просто покупая в магазине, невозможно, если ты не миллионер. Даже неплохая в советское время зарплата водителя такой роскоши не позволяла. Да и мечты такой не было — собрать коллекцию. Ключевую роль сыграла техническая жилка, помноженная на любовь к баяну. Не мог Вячеслав Николаевич равнодушно смотреть на поломанные инструменты — собирал и восстанавливал. И не просто восстанавливал, дополнял деталями от других инструментов, что-то изготавливал сам и рождался баян с абсолютно новым звучанием. Потом стал давать объявления: «Покупаю старые и сломанные баяны». Люди не верили, но звонили. Кто отдавал даром, кто за символическую плату.
— Иногда снимут с чердака футляр, а там уже не баян, а труха, — рассказывает Вячеслав Николаевич. — На восстановление таких уходят годы. Одни детали делаю сам, другие покупаю в Саратове на барахолке.
В его коллекции — баяны тульские, кировские, московские, рядышком саратовская гармоника и немецкий баян-аккордеон — с виду баян, а регистор переключишь, и звучит, как аккордеон. Бережно гладит ладонью Вячеслав Николаевич инструмент без опознавательных знаков, предлагает послушать его чудесный звук, который на мой слух звучит сипловато.
- Правильно, — подтверждает мастер, — больной он еще, меха менять надо. Вот утаю от жены заначку и потрачу на запчасти.
Галина Николаевна улыбается словам мужа — она поддерживает его увлечения, ведь и сама человек творческий, да и песни петь большая любительница.
Какая песня без баяна. По моей просьбе Вячеслав Николаевич берет баян, а Галина Николаевна заказывает любимые песни. Поем втроем песни из советских кинофильмов, народные, про рябину и калину, про любовь и разлуку, веселые и грустные.
- Вот так и живем, — шутит Галина Николаевна, — я обед готовлю, а Слава на баяне играет, как тут не запеть.
А мне подумалось, почему бы в парке в тихий летний вечер не организовать такие посиделки под баян? Пусть люди поют и слушают. Разве мало в Аткарске любителей песни? Многие ли откажутся спеть просто так, не для сцены — для души. А какая песня без баяна?
Автор текста: ОЛЬГА КАПИТОНОВА
