Ох, как бурлили мысли в голове у Вовки, кажется все его непокорные, уже седеющие вихры встали дыбом, приподняв старенькую кроличью шапку. А все от возмущения. Додуматься же до такого — встречать Новый год по-вегетариански.
Идея принадлежала жене Вована Татьяне, женщине худосочной, бледной, вечно находившей у всех — родных, знакомых, соседей, коллег, но главным образом, у себя кучу болезней. Вовка и верил ей, и не верил, но из уважения к Вовану, другу и даже родственнику по линии жены молча выслушивал ее жалобы и стоны, а от советов просто уклонялся. Но в этот раз Татьяна перешла все границы. С какого дуба надо было рухнуть, чтобы объявить студень, свинину, селедочку с луком, копченое по-домашнему сало ядом? Список вредных, по ее мнению, продуктов заполнил два листа ученической тетради, которыми она размахивала перед носом родственников, собравшихся в ноябре на день рождения Вована.
Вовка тогда подумал, что баба просто перебрала тещиной наливочки из всего того, что не сгнило в саду и отшутился угрозой: «Мол, от крахмала только воротнички стоят, а мужику без мяса хана».
Танька, поворошив в мозгах, припомнила Дарвина и обезьян, присовокупив к ним кроликов, которые питаются растительной пищей и при этом весьма плодовиты.
Вовка же, помянув про бивень мамонта из краеведческого музея, уверил собравшихся, что именно селяночка из травоядных мамонтов способствовала росту населения пригородной слободы и как следствие присвоение ей статуса города Аткарск. На этом ученая дискуссия, или, как сказал невозмутимый Вован, полуинтеллигентный треп, завершился.
Но Танька, зараза, не успокоилась и накануне Нового года объявила праздничное меню, после которого Вовку и накрыла волна возмущения. Самое обидное — никем более не разделенная. Вован жене никогда не перечил, готовый хоть сено жевать, лишь бы его болезная не нервничала, ибо от нервов и приключались все ее болезни, во время которых пожарить мясо и сварить нормальные щи ей были невмочь. Вовке-то, конечно, все равно. В его доме сало не выводилось, щи-борщи, пельмени-вареники, пироги-блинчики и в будни, и в выходные. Вован только вздыхал, заглядывая в гости, да уплетал за обе щеки, нахваливая довольную Галину. Любила Вовкина жена столы накрывать, умела готовить по-царски. Но тут, неожиданно, приняла сторону соседки, объяснив, что у нее дескать, в отличии от Вовки, индекс веса зашкаливает.
— Загадила зараза бабе мозги, — матерился уже вслух Вовка, злясь заодно и на Вована, который, благодаря своей благоверной, обнаружил у себя залежи холестерина. А представив рюмочку беленькой в окружении морковки, капустки и зеленого горошка, Вовка понял, что праздновать Новой год ему категорически не хочется. Лучше уж переспать этот вегетарианскийц кошмар, а там глядишь, дурь с баб и спадет. Но в Галину как бес вселился. Всю неделю до Нового Года она готовила исключительно тушеную капусту, пустые щи и каши на воде, ежедневно меряя портняжной лентой талию и то, что пониже. Последняя Вовкина надежда на приезд детей, ради которых жена кинется хлопотать, чтобы повкуснее накормить обожаемых внуков, рухнула. В их планы посещение родителей мужа в этот Новый Год не входило, они отправились посещать родителей жены за Волгу. У Вовки даже под ложечкой засвербило при воспоминании о запеченной баранине и шурпе, которыми их угощали заволжские родственники. Но долго грустить он не умел. К тому же успокоенные мысли родили такую потрясающую идею, что Вовка не удержавшись, ехидно захихикал вслух. Ну, будет вам, травоядные, Новый Год!
Скудновато выглядел вегетарианский стол, хоть и нарядно украшенный. Выпив по рюмочке, под восторженный лепет худеющих жен, погоняв по тарелке соленых рыжиков, Вовка с Вованом тоскливо молчали, уставясь в телевизор. Вован злясь, переключал каналы, где, словно нарочно рекламировали колбасы, сыры, учили делать «оливье» и праздничную буженину. Вовка был непривычно молчалив и периодически выходил покурить, не забывая наполнять рюмки. Восторги дам по поводу замечательного салатика из свеколки с орехами и рулетиков из капусты с фасолькой быстро иссякли. Выпив еще по разику-другому, все остро ощутили нехватку достойной закуски. Стало тоскливо.
Стрелки часов приближались к цифре 12. Вовка, налив по полной, произнес тост за уходящий год и сославшись на жару, приоткрыл форточку. Комната вдруг наполнилась умопомрачительным запахом жареного мяса с дымком. Вовка, усевшись в кресло, с интересом наблюдал, как Вован остервенело жевал хлеб, макая его в рассол из-под рыжиков. Изголодавшаяся на диете Галька закрыла глаза и, раздувая ноздри, вздыхала божественный аромат. А Танька, нахмурив брови, словно собака рывками втягивала в себя воздух и в каком-то сексуальном измождении хрипло спрашивала: откуда это несет? Чем это воняет?
— Не воняет, а пахнет, — рявкнул вдруг Вован и стукнул кулаком по столу.
Вовка, выскочив пулей в дверь, промчался по двору, взлетел по лестнице на чердак сарая и через мгновение под бой курантов внес в дом «букет» шампуров с нанизанными кусками мяса. Шашлык из свинины – фирменное Вовкино блюдо дымился жаром, источал аромат, дразнил румяной корочкой. Вовка торжествовал. Шесть пар глаз с вожделением смотрели на изгнанное, запрещенное, неполезное и даже ядовитое — мясо. Немую сцену прервал Вован, который взял из рук Вовки шампур, налив себе рюмку водки, выпил и с наслаждением стал есть мясо.
— Да провались оно, — сказала в сердцах Галина и, подойдя к Вовке, чмокнула его в щеку. У Татьяны в глазах блестели слезы.
– Держи, — милостиво протянул ей шампур Вовка.
Новый Год удался, и закуски, и веселья было вдоволь. Утром Вовка рассекретил свою операцию. Оказывается, на чердаке сарая, который стоял буквально в трех метрах от дома Вована, он соорудил мангал из железного ящика. Сделал по уму, обложив асбестовыми листами и кирпичом. Над мангалом установил кожух с трубой, которую вывел через крышу, а к трубе как-то приладил полипропиленовую трубу, которую в нужный момент, открыв форточку, подтянул к окну. Шашлык замариновал ночью, прямо на чердаке, а приготовил во время перекуров. Оценив и опробовав в деле Вовкино изобретение, доедая прямо на чердаке свежезажаренный шашлык, Татьяна и Галина приняли решение: худеть, но без фанатизма. Вовка и Вован промолчали, они уже обсудили, как благоустроить харчевню на чердаке.
Но не такой Вовка мужик, чтобы свое ноу-хау в секрете держать. Через несколько дней вся улица Аткарская уже обсуждала его изобретение. Кто прикидывал, что таким образом хорошо загостившуюся тещу выживать со своей территории, кто пожелал проучить начальника. Аромат-то в форточку любой можно подфунить. Мнениями по этому поводу мужики обменялись на Старый новый год, собравшись в Вовкиной харчевне. А почувствовав свободу после того, как Вован благоразумно затащил лестницу на чердак, приняли решение переименовать харчевню в мужской клуб.
Автор текста: Ольга КАПИТОНОВА
