Третьяковская галерея, аткарская деревня и фламандские кружева – что объединяет эти несопоставимые вещи? Их объединила женщина невероятной красоты.
Каждый, кто был в Третьяковской галерее, останавливался у этого портрета. Из далекого 18 века улыбается зрителю манящей улыбкой и разбивает сердца Александра Струйская, которую искусствоведы признали самой красивой русской женщиной XVIII века.
Этот портрет сделал художника Федора Рокотова великим, а имя его прекрасной модели пережило столетия. 1774 год. Александре Струйской – 18 лет, она молодая жена, только что из-под венца. Ее муж офицер Николай Струйский по уши влюблен, называет жену Сапфира и посвящает ей стихи, которые печатает в собственной типографии. Он сказочно богат – он построил жене дворец и специально привез ее в Москву, чтобы самый популярный придворный художник Федор Рокотов запечатлел ее необыкновенную красоту.
Ошеломленный встречей Рокотов создал шедевр. Таинственная, воздушная вызывающая, печальная, надменная, трогательная, одухотворенная красавица в золотистой дымке улыбается нам с полотна. Недаром искусствоведы прозвали портрет «Русской Джокондой». И 250 лет спустя Струйская вдохновляет поэтов и будоражит воображение.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза — как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза — как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Императрица Екатерина II благоволила Струйским и когда узнала, что чета ждет ребенка, дала согласие: если родится девочка, пусть назовут в ее честь Екатериной. Обрадованный муж послал в имение гонца, но гонец опоздал – новорожденную уже окрестили Анной. Тогда отец строго-настрого запретил называть дочь настоящим именем и всем велел говорить, что дочь назвали Екатериной. Так и прожила она всю жизнь с двойным именем. В 1819 году дочь русской Джоконды Анна-Екатерина Николаевна Струйская вышла замуж за аткарского помещика Кира Николаевича Коптева и принесла ему громадное приданое. Семья поселилась в аткарском имении Коптевка.
Родовое имение Коптевых — сельцо Коптевка на окраине Аткарского уезда рядом с Прокудиным было особенным местом. В 18 веке Коптевка стала известным на всю губернию центром кружевоплетения – ныне исчезнувшего и полностью забытого искусства. Кружева в России изготавливали не на столичных фабриках, а в монастырях и дворянских усадьбах. В имениях русских дворян существовалии собственные мастерские — «девичьи», где крепостные девушки плели из английских льняных и шелковых ниток изысканное кружево.
В мастерских аткарских помещиц Анны Львовны Коптевой в Коптеевке и ее матери Марии Степановны Зимнинской в соседнем селе Березовка день и ночь трудились по 40 крепостных мастериц. В глухих аткарских деревнях сельские девушки производили по лучшим заграничным образцам «малиновые» кружева, на которые в высшем свете была необычайная мода.
На самом деле малиновые кружева были белого цвета, а их название не имеет никакого отношения к ягоде. Почему же их так называли? Термин родом из фламандского города Мехелен (французское название — Малин). Дело в том, что лучшими кружевами в Европе считались фламандские, и называли их по имени того города, где производили, причем в каждом городе был свой узор. Кружева из Мехелена-Малина стали называть «малин», звучало это очень по-русски, а сельские кружевницы переиначили название на свой лад – «малиновые».
Между прочим, у малиновых кружев в России есть «родственник» – малиновый звон. В 1717 году из путешествия по Европе царь Петр Первый услышал колокола, которые издавали необычайно мелодичный звон. Дело было во фламандском городе Мехелене-Малине. Секрет литья чудо-колоколов царь не узнал, но привез несколько колоколов в Россию. Чистый и ясный колокольный звон получил название малиновый.
Но вернемся к кружевам. Кружево малин плели по рисунку, нанесенному на бумагу. Прозрачное кружево особенно красиво смотрелось поверх одежды другого цвета. «Малин» чаще всего использовали для воротников и манжет.
Технику фламандских кружевниц переняли аткарские крепостные девушки.
Крестьянские девочки начинали постигать кружевное ремесло очень рано — с 5–6 лет, а в 11 они уже плели взрослые заказы. Помимо усидчивости, терпения, плетение кружев требовало остроты зрения и ловкости пальцев, поэтому кружевницы были молодыми.
Помещицы бдительно следили за личной жизнью лучших мастериц, не позволяя им выходить замуж чтобы не терять доход. Рабочий день кружевницы длился по 10–12 часов, работали при лучине и рано теряли зрение. После этого им даровали вольную.
Безымяные мастерицы из Березовки и Коптевки работали на импортных нитках, создавая цветочные узоры.
Под руками аткарских кружевниц рождались произведения искусства — расцветали фантастические цветы, взлетали в облака птицы, опадали листья. Воздушные, невесомые кружева аткарских мануфактур завоевывали высший свет. Помимо воротников и манжет, это были покрывала, накидки, кружевные платья и рубашки, мерное кружево. Но в России царствовала мода на все заграничное, и в модных лавках Москвы и Петербурга аткарское тонкое кружево продавали под видом французского.
Расцвет аткарских кружев пришелся на конец 18 века – эпоху балов и роскоши. Искусство кружево плетения исчезло в наших краях вместе с крепостным правом – когда мастерицам стало надо платить, ремесло перестало быть выгодным, но в истории русского кружевоплетения остались рисунки кружев, которые создавались в аткарских деревнях…
