В центре села Озерного, как и в каждом российском селе, имеющем историю, — памятник воинам, не вернувшимся с фронтов Великой Отечественной войны. В ряду почти четырехсот фамилий, высеченных на траурных плитах, есть и фамилия Николая Артемовича КУБАНКОВА.Балагур, весельчак, без которого не обходилась ни одна компания в деревне Чернышевке, он одним из первых подал заявление в военкомат и уже в июле 1941 года добровольцем ушел на фронт. Мать, теряя сознание, заходилась в крике, отец, сжав зубы, прощаясь, напутствовал по-мужски: «Николай, сынок, не посрами моей седой головы. Или грудь в крестах, или голова в кустах». Не посрамил. Из редких, скупых писем-треугольников, написанных химическим карандашом, родные узнавали, что жив, что ходил в разведку, в одном из боев был ранен, лежал в госпитале в Тбилиси, что после восстановления снова на передовую. А в апреле 1944 года пришла похоронка.
«Кубанков Николай Артемович, командир стрелкового взвода, гвардии лейтенант, в бою за социалистическую родину, верный присяге и долгу, проявив геройство и мужество, погиб 8 апреля 1944 года. Похоронен на северо-западной окраине поселка Красный Чабан Николаевской (ныне Херсонской – авт.) области Колончакского района в братской могиле кладбища №7», — сообщалось в извещении о смерти.В 80-е годы, когда страна, оправившись от ран, провозгласила лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто», заработали отряды красных следопытов, впоследствии сделавшие немало для увековечивания памяти героев — защитников Отечества. В один из дней письмо от украинских красных следопытов, извещавшее о том, что имя ее брата – Николая Артемовича Кубанкова — занесено в Книгу Памяти поселка Красный Чабан Колончакского района, поскольку родителей уже не было в живых, получила сестра — Антонина Артемовна ДАВИДЕНКО (Кубанкова). Рассказывалось в нем, как ухаживают школьники за братской могилой, как чтут память защитников Отечества, как готовятся в их крае к 40-летию освобождения Крыма от немецких захватчиков. А еще содержалось приглашение принять участие в торжествах по случаю юбилейной даты Великой Победы, которое пройдет на Турецком валу Перекопского перешейка.Не раздумывая, она приняла приглашение. Взяв землицы с могилы родителей, выкопав черноплодную рябину и голубую ель, отправилась в дальнюю дорогу. Добиралась сложно, с пересадками. Где-то даже пришлось заночевать в вагоне поезда, стоявшего в тупике – проводница оказалась сердобольной, пообещала прийти за пассажиркой пораньше, чтобы та успела ко времени. Как рассказывает сегодня, всю ночь не сомкнула глаз, вглядываясь в незнакомый ландшафт за окном, вспоминала Николая, с которым они были особенно дружны, его детские проделки и шалости, которые все же не мешали окружающим с ранних лет величать его уважительно, по отчеству – Артемыч. В День Победы она была на Турецком валу, на Перекопском перешейке. — Сколько мог охватить глаз – все пространство было занято людьми. Тысячи и тысячи людей из Украины, России, Белоруссии, Молдавии… Сотни журналистов, бросающихся от одной группы людей к другой. Увидев в моих руках похоронку, не упросив передать ее им, фотографировали. Я же пыталась найти кого-то, кто мог хотя бы что-то рассказать о последних часах жизни моего брата. Конечно, это было нереально – в боях за Крым, говорили мне, погибло полмиллиона воинов. Только на маленьком пятачке, в братской могиле в небольшом поселке Красный Чабан, похоронены почти тысяча воинов. Николай Артемович Кубанков в Книге Памяти значится 810-м. А сколько таких могил вдоль всего Перекопа! Но кто-то знал подписавших похоронку, кто-то подвел ко мне бывшего адъютанта генерала, погибшего, как и Николай, в том же бою, 8 апреля 1944 года. Сам полковник в тот день был ранен и десять часов, пока не затихли залпы орудий, пулеметные и автоматные очереди и снайперские винтовки, без движения, теряя сознание, пролежал рядом с мертвыми дотемна. Шинель вмерзла в землю, его чудом спасла похоронная команда, и он остался жив. Да, в том аду выжили немногие. Нашей армии, как прочитала потом, противостояли 5 немецких, 7 румынских дивизий, около 200 тысяч человек, 3600 орудий и минометов, более 200 танков и штурмовых орудий, 150 самолетов. Так начиналась операция по освобождению Крыма. В тот день была прорвана первая из трех мощнейших оборонных линий противника. В ходе проведенных операций наши войска вышли к довоенным границам. На Украине Антонину Артемовну приняли всей душой. Парторг и председатель Красночабанского сельского совета провезли ее по местам, где проходило сражение, где каждый метр земли был полит кровью. Показали место, где была могила, в которой сразу после боя был похоронен Николай – ее расположение было указано в похоронке. А потом и братскую могилу, в которую были перезахоронены тела всех воинов, погибших на территории Красного Чабана, и над которой возведен Мемориал Славы. Даже по первому взгляду было понятно, говорит она, с какой любовью относятся жители к этому святому месту. Ей разрешили посадить у монумента привезенные с Саратовщины деревца – символы гордости, горечи и печали. «Не волнуйтесь, — заверили ее в администрации, — сделаем все, чтобы они прижились». Что будет с ними, с теми деревцами, сегодня, когда фашизм поднимает голову опять и опять? Что будет с могилами воинов, отдававших жизни во имя будущих поколений, за молодую поросль, которая в одночасье разделилась на «правых» и «левых». А как поделить их, лежащих в братских могилах, рядом: русских, украинцев, грузин, латышей и евреев? Разве могла она тогда, стоя на Турецком валу, на почти символической границе Украины с Россией, предположить, что через 30 лет эта граница станет реальной и четкой, и что из-за нее, вспенившейся по весне цветущими садами, вдруг станут поступать почти военные сводки.И, далекая от большой политики, она боится пропустить каждый информационный выпуск, каждое сообщение о происходящем на теперь уже бывшей «ридной Украине». И каждый раз надеется услышать добрые вести о том, что и на дурные головы снизошло прозрение, молит Бога ниспослать живущим мудрости, терпения и мира, прежнего единения хотя бы братских народов..
