7 лет назад на окраине украинского кладбища Вяжли установили огромное чугунное надгробие с полустершейся надписью «Под сей плитой хранятся прахи покойного Леонтия Семеновича Агишева, умершего в 1813 году и его жены Марии Васильевны, умершей в 1822 году».
Никто из местных жителей не хотел браться за установку плиты и крановщиков пришлось вызывать из Саратова. Люди суеверные в тот день, когда плита упокоилась на кладбище, с облегчением перекрестились. А начиналась эта история двести тридцать лет назад, русским бунтом, бессмысленным и беспощадным…
КРОВАВЫЙ ВИХРЬ. 5 августа 1774 жители уездного Петровска хлебом-солью и крестом встречали «анпиратора Петра III» – крестьянского царя Емельяна Пугачева. Забрав в свое войско 300 пахотных солдат, вольная толпа вихрем пронеслась из Петровска по аткарским селам, оставляя за собой кровавый след. В Песчанке закололи прапорщика Гаврилу Власьева, в Осиновке повесили помещика Ивана Яковлева, в Рождественской Идолге (ныне Озерное) закололи копьями 70-летнюю вдову петровского воеводы Ирину Дурасову с младенцем-внуком, в Лисичкино майоршу Анисью Безобразову повесили на воротах собственного дома. В Палатовке молодую жену захваченного в плен раненого сержанта Каракозова удавили в овраге. Человеком, сохранившим для нас имена жертв пугачевского восстания, был Александр Сергеевич Пушкин. В «Истории пугачевского бунта» он собрал имена всех саратовцев, погибших в этой войне. Хроника бесстрастно фиксировала чудовищный реестр разнообразных способов казни помещиков: «удавлен на поясе», «утоплен в старом колодце и засыпан землею», «живой брошен в пылающее пламя», «затравлена злодейскими собаками», «будучи преследуем злодеями, в болоте захлебнулся», «наглостно сечен плетьми и конскими копытами раздавлен». Тем удивительнее, что села Белгазу и Кочетовку волна народного гнева обошла стороной. Владелица этих сел капитанша Агишева свободно принимала у себя атамана Брагина, — рассказывает историк XIX века Даниил Мордовцев, называвший Агишеву «подругой атамана». В ее усадьбе в Кочетовке крестьяне давали приют разбойникам, кормили и снабжали кормом для лошадей. Капитанша Агишева (звали ее Степанида Андреевна) овдовела в те самые дни, когда в ее доме получали стол и кров сподвижники Пугачева. 6 августа Пугачев взял охваченный пламенем пожара Саратов. Среди офицеров, убитых при взятии Саратова войском Пугачева, одним из первых Пушкин называет капитана Семена Федоровича Агишева. Организатором обороны Саратова был юный поручик Гаврила Державин, будущий великий поэт. Малочисленный саратовский гарнизон почти не пытался сопротивляться огромной армии Пугачева и перешел на сторону бунтовщиков. Капитан Агишев был одним из немногих, кто остался верен присяге. Какой ценой расплатилась капитанша Агишева за свою жизнь и жизнь своих маленьких сыновей? Совестью, честью, памятью погибшего мужа? Молодая женщина, оставшаяся одна с тремя осиротевшими детьми в глухой деревне, любой ценой пыталась выжить в кровавые времена.
В этих краях, где сегодня урожайные поля чередуются с частыми оврагами в XVIII веке тянулись густые леса, бывшие притонами мятежников. Тогда же, в августе 1774 года у села Белгазы пугачевский полковник Иванов подстерег саратовского воеводу Степана Лихарева, который с сестрой ехал из Петербурга в Саратов. Шайка пугачевцев разграбила обоз. И воеводу, и девушку убили, раздели донага, запихали тела в разграбленную карету и столкнули ее в омут – эту жуткую историю со слов старожилов записал Александр Николаевич Минх. Есть предание, что крупнейший в районе лесной массив — Емельяновский лес — носит свое название потому, что после разгрома пугачевского восстания в нем укрывались остатки отрядов «народного царя», схоронившие там свой «дуван» — так называли казаки добычу.
Поверье. В реке Белгазе между Страховым и Жадовым оврагами никогда не кричали лягушки. Народ объяснял, что во времена Пугачева одна шайка получила известие, что ночью приедет в село проезжий богатый купец с товарами. Разбойники расположились караулить его немного ниже села в Жадовом овраге, через который пролегала дорога. Ночь была теплая, лягушки страшно кричали, разбойники просидели в овраге до света, не слыша никакого движения по дороге. Утром узнали, что купец проехал Белгазу перед рассветом и догадались, что причиной их неудачи было громкое кваканье лягушек. Атаман был колдун и в досаде наложил на лягушек заклятие, чтобы они сто лет не кричали. Заклятье атамана продержалось сто лет, – рассказывал Минх.
ДВОРЯНСКИЙ РОД. В такой атмосфере молодая вдова Степанида Агишева растила своих детей, и сумела сохранить и детей, и имение. В год гибели отца ее младший сын Леонтий был годовалым младенцем. В 15 лет поступил он на военную службу рядовым солдатом (в те времена было принято, что дворянин начинал службу рядовым) и только через 10 выслужил свой первый офицерский чин. Старинный дворянский татарский род Агишевых обосновался на аткарской земле в середине XVIII века. Они владели селами Белгаза и Кочетовка. В Деле о дворянстве Агишевых, которое хранится в государственном архиве Саратовской области, есть послужной список Леонтия Агишева, датированный 1801 годом: Из Государственной Военной Коллегии подпоручику Леонтью Агишеву, который в службе находился с 1788 г., из дворян, за ним крестьян 5 душ, лет ему 28. Прапорщиком с 1798 года, подпоручиком с 1799 года, в походах и штрафах не бывал. На основании указа 1801 года отставлен.
В 1830 году его дети подали прошение о внесении в Дворянскую родословную книгу Саратовской губернии: дети покойного подпоручика Леонтия Семенова и законной жены его Марии Васильевой: Семен Леонтьев 25 лет, коллежский регистратор, Дмитрий Леонтьев 26 лет, в крепости Ленкорани прапорщик, Любовь Леонтьева за ними состоит в имении Колено 19 душ. В 1830 году Агишевы купили имение в селе Колено Аткарского уезда и поселились там. Внук героя пугачевской войны стал соседом земского деятеля и краеведа А.Н. Минха. Память основателя рода в семье чтили: сын убитого капитана и мятежной Степаниды Леонтий Семенович дал имя отважного отца первенцу, а тот в свою очередь – своему старшему сыну. Фамильная усыпальница, где хоронили членов семьи, располагалась у церкви села Белгаза-Маматовка (ныне д. Белгаза Екатериновского района). Там же нашли свой последний покой отставной подпоручик Российской императорской армии Леонтий Агишев и его жена Мария Васильевна.
УПОКОЕННОЕ ПРОКЛЯТЬЕ. В XX-м веке история повторилась. Новая волна ненависти, еще более страшная, чем пугачевщина, обрушилась на помещиков. Война шла уже не только против живых, но и против мертвых. Церковь в Белгазе стерли с лица земли, за ней исчезла с карты и сама Белгаза (я побывала там пять лет назад – вся деревенька состояла из одного вросшего в землю дома), усыпальницу разорили, от могилы не осталось и следа. А чугунную плиту с могилы русского офицера прицепили к трактору и таскали по соседним селам, ровняя обочины.
Чугунную могильную плиту, утопавшую в грязи у дороги, журналист нашей газеты Ольга КАПИТОНОВА обнаружила на окраине Вяжли 10 лет назад. Сквозь слой вековой грязи с трудом читались имена покойных и проглядывал православный крест. Она предприняла первую попытку восстановить историю людей, чья память была так варварски осквернена потомками.
Жители Вяжли замечали, что надругательство над памятью оборачивалось несчастьем, — подтверждает глава администрации Кочетовского МО Елена МОРОЗОВА. — Проедет машина по надгробию – лопнут колеса, потопчется кто по плите – если не сам заболеет, то его близкие. Ровняли как-то плитой посадочную полосу для дельтаплана, с которого вносили удобрения на поля – рухнул дельтаплан, хорошо еще пилот уцелел. Как будто тот, кто стронул плиту с ее места, нарушил древнее заклятье. Обратились к священнику. Он посоветовал водрузить плиту на ближайшее кладбище и должным образом почтить души умерших. В тот день закончилась на аткарской земле более чем двухсотлетняя история исчезнувшего дворянского рода.
Автор текста: Елена БАДИКОВА
