Мама рассказывала, как бедно до революции жила ее семья. Работали от зари до зари, а получали копейки. От других не сильно отличались, особо богатых в деревне не было. Но жили дружно. Церковь была большая. Народ Богу молился и жил по его законам. Я родилась в 1925 году, уже при Советской власти, — рассказывает Анна Ивановна АЛАТОРЦЕВА жительница села Киселевки. По маминым словам, богаче после революции мы не стали, а вот народ озлобился, разделился. Стали считать кто богаче, кто беднее, у кого дом повыше, корова молока больше дает, земля плодороднее. Стали во власть вырываться, мстить тем, кто богаче да удачливее. А чтоб перед Богом не стыдно было, его объявили несуществующим. Я маму слушала, но тогда плохо это понимала. Почему свои же сельские парни рылись в нашем доме, сарае, забирали зерно, картошку, капусту — все, что осталось после сдачи продналога? Я и сегодня не верю, что это Советская власть приказала последнее забирать у колхозников, даже семена.
Местные выслуживались, врали, не показывали, что год неурожайный. И наступил голод. Это самое страшное воспоминание из моего детства. Анна Ивановна умолкает, горестно качает головой, словно старается отогнать жуткие воспоминания о днях, когда для умерших от голода не хватало гробов, когда дети, в том числе и она, ложились спать и вставали с мыслью о еде. «В тридцать третьем году, Всю поели лебеду, Руки-ноги опухали,Умирали на ходу» — вот такие частушки пели деревенские девчата. Но это уже позже и те кто выжил. Рано начала работать Анна Ивановна. Сама удивляется.– Гляну на ребятишек 10-12 лет — как есть, дети. А мы уже в их пору трудились, как взрослые. Не за деньги, за кусок хлеба, по которому то-о-о-ненько мед размазан. Где работали? А куда пошлют. На ферме бидоны мыли, навоз скребли, на поле колосья собирали, снопы вязали, на огороде картошку пололи, поливали. Накануне Великой Отечественной войны и урожаи были хорошие, и трактора в колхозе появились. Девчонки и парни обновки справляли, свадьбы ладили. Тут и я заневестилась, да полюбить не успела – всех парней война из села увела. – Моего отца на войну по возрасту не взяли, но в первые же дни отправили в Калининский район учиться на комбайнера. Там он заразился сибирской язвой и умер. Осталось нас трое сестер у мамы. В церкви-то зерно хранили, а бабоньки, проводив на фронт детей да мужей, стали к ней ходить молиться. Кто-то доложил, из своих, конечно, чужим-то неведомо было. В 43-м году взорвали церковь, да неумело. Трое солдат от взрыва погибли. Доносы продолжались, теперь уже богатые мстили семьям тех, кто их разорял. Кого за дело забирали, чаще всего за воровство зерна, за выгонку самогонки. Но чаще за острую частушку, за опоздание на работу. Сельчане сами себя губили, раздирая село. Но молодежь уже была другая. Мы любили свою Родину, верили в Советскую власть и не верили в Бога. «Все для фронта, все для победы» – этот лозунг сплотил тогда село. Работали без выходных, за трудодни. Но тогда было понятно – фашист придет никого не помилует. Пахали, сеяли, собирали урожай, водили «красные обозы», то есть возили хлеб в Аткарск на коровах, быках, лошадях, верблюдах. Да-да, нам в село прислали верблюдов. Использовали их на перевозках и сельхозработах. Я хорошо училась в школе и меня направили в Аткарское педучилище, которое я закончила в 1945 году. Но к этому времени меня просватали, а муж категорически отказался ехать со мной по направлению в Сибирь. Женихами в послевоенную пору не разбрасывались. Так я и осталась в Киселевке. По своей профессии ни дня не работала. И сегодня очень жалею, что так случилось. Я с любовью училась и думаю, была бы неплохой учительницейПосле войны жизнь в селе день ото дня становилась все лучше. Богател колхоз, богатели и люди. Стали подниматься новые дома, колхоз помогал строиться. Много в селе рождалось детей. Четверых родила Анна Ивановна. Наконец-то достаток, радость, уверенность. Но, случилось несчастье. Погиб глава семьи. Несчастный случай, понесла лошадь. Два года вдовствовала Анна Ивановна, а потом пустила на постой молодого зоотехника. Как-то само собой полюбились друг другу, сошлись, родили еще двоих детей.- Счастлива я с Петром Ивановичем была, — вздыхает Анна Ивановна, — человек он уважительный, грамотный. Мы с ним много путешествовали по стране. Нет уже его в живых и двоих детей я схоронила.- Как так случилось, что без войны порушили народное хозяйство? — недоумевает Анна Ивановна. — Бурьяном зарастают сельские улицы, не гудят трактора, не мычат коровы, песен не слышно. Мне-то уже немного надо. Пенсии хватает, голодной не бываю, в избе тепло. Хорошо мне. Сыновья Виктор и Александр рядом. А по ночам молюсь, как умею, чтобы дал Бог России умных правителей, да вразумил их о простых людях заботиться. Много нам не надо, была бы работа, да зарплата — не большая, не маленькая, а вовремя. Слушаю я Путина – разумный мужик, да тяжкая ему ноша досталась. Распустили Россию. Нельзя, чтоб человек был за чертой бедности, но и у богатства должна быть черта. Как от голода, так и от чрезмерной сытости звереет человек. Анна Ивановна в курсе всех новостей, глаза не видят, но она слушает телевизор, одобряет действия нашего правительства и по поводу возвращения Крыма. — Крым может быть только русским, сколько кровушки мы там пролили, и по поводу помощи украинцам — нечего там придумывать, братья, мы с ними, как подрались, так и помиримся, а третий не мешай. Кладезь мудрости, она каждый принятый закон если не одобряет, то приводит такие аргументы, какие нашим депутатам не грех услышать. Право Совет старейшин не был бы лишним в Думе.У Анны Ивановны 9 внуков, 10 правнуков. Все они по возможности навещают ее, и никто не слышит ни слова жалобы.- Моя судьба – это судьба моей многострадальной страны, с таким добрым ласковым вечным именем Россия. С ней матушкой и бедую, и радуюсь. На этой земле родилась в нее придет срок и уйду. Дорогая Анна Ивановна, живите долго. Пусть не подводит вас здоровье, не огорчают дети, не забывают внуки и правнуки.С днем рождения вас, с достойным юбилеем.
