Перед новым годом дочка пришла с работы и сказала, что ей надо написать заметку о бабушках, какие они замечательные. Села, задумалась и стеной пошли воспоминания: 1960 год, мне 8 лет, в нашу глухую степную деревеньку привезли кино. Выпросив у родителей 5 копеек, я упрашиваю отвести меня в клуб – на улице ноябрь, холодно, темно и сыро. Но родители неумолимы — весь день на колхозной работе, а домашним делам еще далеко до завершения. И я бегу к бабуле, жившей по соседству. Выслушав меня, вздыхает, снимает фартук, достает из столешницы 20 копеек, берет в левую руку фонарь «летучая мышь», в правую — мою ладошку, и мы идем смотреть фильм…Кривая береза. Моя бабушка – Ирина Никифоровна ЛЕБЕДЬ (в миру Арина) 1901 г.р. попала на Саратовщину вместе с родителями по столыпинской реформе в 1907 году из Полтавской губернии.
Обосновались они в с. Веселовка Аткарского уезда, в семье она и 2 брата — Филипп и Кирилл. Завели хозяйство. Налаживанию жизни в селе помешала страшная засуха 1921 года. Умирает мама, и отец с младшим сыном Кириллом уезжают в Ростовскую область, где легче было прожить. Арина осталась в семье брата Филиппа. Молодость брала свое, и ее приметил парень из соседней деревни Кривая Береза, из хорошей зажиточной семьи, его родители тоже были переселенцами. Михаил перевез ее в свою большую семью, где кроме него было еще 3 сестры и брат. Отец мужа выделил всем доли, а сам остался жить с младшим сыном и его молодой женой. От раздела имущества им досталась корова и лошадь с жеребенком. Зажили молодые дружно, хоть и в маленькой хатке с соломенной крышей и с земляным полом. Муж работал счетоводом, Арина дояркой. В 1924 году появился первенец – Иван, а затем через каждые 2 года рождались дети: Надежда, Александр, Екатерина, Валентина. Годы беды. В 1928-1929 году накрыла деревню волна раскулачивания, под нее попали родные Арины. Невестку Ульяну с семьей выслали в Казахстан, Марфа и Устинья успели тайно уехать в Кировоград, а из Арининого дома забрали все, даже посуду. Когда я спросила бабушку, почему так получилось, она горько улыбнулась и сказала: «То все платок мой виноват». Муж подарил Арине красивый кашемировый платок с каймой из роз – на зависть всем женщинам села. При раскулачивании забрали и его, разрезали на 4 части, и жены тех, кто раскулачивал, потом его носили. Мужа отправили работать на конюшню, на всех детей оставили одну пару валенок.1933-й год стал самым страшным годом для деревни, начался голод, вымирали целые семьи. Брат мужа Яков с женой и четырьмя детьми решил, что в городе легче выжить и уехал в Аткарск. Но и там было голодно — первым умер Яков, власти попытались спасти детей, но дистрофия сделала свое дело, умерли все четверо. И тогда бабушка бросила все, выпросила в колхозе лошадь и привезла домой оставшуюся в живых невестку, стала ее выхаживать. Есть ей давали понемногу, и дело пошло на лад, но когда взрослые были на работе, за больной присматривала семилетняя Надя. Больная не послушалась ребенка, наелась досыта, и организм не выдержал. Но самое страшное было впереди. На конюшне от бескормицы пала лошадь, Михаила с напарником арестовали и осудили за « вредительство», после суда отправили строить Беломорканал, и там он умер от голода и дизентерии. Так бабуля моя в 34 года осталась вдовой с пятерыми детьми на руках в голодное время в умирающей деревне. Тоненькая, хрупкая встала она «на крыло», работала до изнеможения в колхозе дояркой, свинаркой, старшего сына Ивана из школы пришлось забрать, он стал ей главным помощником, хоть и было ему 10 лет. Не сломалась, выстояла, никого не осуждала, никому не завидовала, обиды ни на кого не держала, не копалась в них, просто работала и очень любила своих детей. Сохранила всех пятерых, они подрастали, учились, старались ей помочь и хоть как-то облегчить труд по дому. Легче стало только в 1937 году, когда случился хороший урожай, на трудодни выдали достаточное количество хлеба, в деревне стали вновь отмечать праздники, играть свадьбы, появились патефоны. Но впереди была война… Деревня вдов. В 1942 году забрали ее первенца, главного ее помощника, в армию. И опять бабуля одна с четырьмя голодными детьми, потому что ввели налоги: надо было сдать государству мясо, молоко, шерсть, яйца. Но она утешала себя и детей – всем трудно, не только им. Старшая дочь Надя пошла в колхоз работать на тракторе в женской бригаде наравне со взрослыми, но все равно семья жила голодно. Забежал как-то младший брат Александр на поле к Наде, та и насыпала ему горсть зерна в карман. Так и не узнала бабуля, кто донес на дочку, но арестовали ее, дали срок девчонке-сироте. Только подушка-подружка видела бабушкины слезы и стоны по ночам, но утром, стиснув зубы, убирала дом, провожала детей и сама бежала на работу и ждала, ждала – письма от сына, весточки от дочки. И как в песне поется: не гневила, не кляла она судьбу, похоронка обошла ее избу. Остался сын ее жив, хоть и ранен был тяжело в голову. Вернулся он домой в 1947 году, к тому времени и дочку отпустили. Ее родная деревня стала деревней вдов, но жизнь стала налаживаться — женился старший сын, построил рядом свой дом, нашла свое счастье Надя, и пошли внуки, которых бабуля любила безмерно. Бабушкино счастье. Летом, когда съезжались все внуки, мы стояли в очередь к бабушке за стаканом парного молока, когда она доила корову, ничего вкуснее в жизни я больше не пробовала. Неграмотной была бабуля, но когда зимней вьюжной ночью, слушая завывания метели в печной трубе, я читала ей «Робинзона Крузо», как она переживала за героев. Каждый год в июле, рано утром взяв с собой немного еды, мы шли с ней за 3 км в Анастасьинский овраг за смородиной. Быстро набрав свое ведро, она помогала мне, и мы отправлялись в обратный путь. Солнышко припекало, я быстро уставала, она брала мое ведро в другую руку, и мы возвращались домой. Она бежала на обеднюю дойку — без коровы в деревне нельзя. Бабуля говорила, что в 1933 году выжили те семьи, которые пуще глаза берегли свою кормилицу. Нас, внуков, было у нее 10, и всем она отдавала частичку своего тепла, из своей скудной пенсии старалась угостить нас пряничком или карамелькой. А пенсия у нее была 5 рублей, затем 12, и только в 60-е годы стала 25 рублей. Так получали все вдовы — уму непостижимо, как выживали они со своими детьми. Жить бы да радоваться, но в начале шестидесятых — новая забота: началась реорганизация деревень, в нашей деревеньке осталось около 40 домов, и она оказалась в списке неперспективных – закрыли клуб, магазин, школу, и народ стал разъезжаться. Первым уехал старший сын Иван — мой отец, с семьей в Аткарск, затем младшая дочь, а бабуля все не хотела расставаться с дорогими сердцу местами и только тогда, когда село опустело, переехала и она к дочке, чтобы помогать ей растить троих детей. Каждый год на Троицу я езжу на свою малую родину, где жила моя бабуля, где родилась я и жила до 14 лет. Там не осталось ни одного дома, но далеко видны 3 ряда берез, которые посадил мой отец в день рождения сына. Я обнимаю толстенный ствол, смотрю на бывшую бабулину усадьбу и сквозь годы слышу ее голос: «Та хай тэбэ трясться» (пусть вас трясет — это было ее единственное ругательство на кур, которые норовили залезть в огород). А потом еду на могилу, кладу цветы, разговариваю с ней и прошу прощения за все у моей бабушки-бабули… Арина XXI века. А река жизни текла и текла: умчалось в невозвратную даль безоблачное детство, молодость сменила студенческую юность, и вот уже выросли мои две капельки дочки. И вот уже старшая объявляет, что я скоро стану бабушкой. А в душе легкое недоумение — я сама только недавно была внучкой… И в марте 1997 года появилось это кареглазое чудо, вокруг которого суетились больше молодых родителей вновь испеченные бабушки и дедушки. Внучку назвали Ириной. А через 6 лет вторая дочка подарила синеглазого крепыша Сережу, потом в нашей жизни появилась Ариша — общая любимица взрослых и детей — это ли не счастье!2014 год. Ирина закончила школу с золотой медалью, единственная в районе написала ЕГЭ по русскому и литературе на 100 баллов, получила 1 место за лучшую режиссерскую работу на областном конкурсе «Вертикаль». Первокурсница факультета «компъютерные науки» СГУ в марте заняла 2 место по английскому языку (итоги подводились в Дублине) и награждена 2-недельной поездкой в Ирландию. Сережа окончил начальную школу, круглый отличник, учится в художественной школе, играет в шахматы, обожает компьютер. Малышка Ариша мечтает о том, когда же я запишу ее на занятия танцами, рисует. Все они такие разные, у каждого свой характер, но все они дружно любят пирожки, которые я пеку, обожают прокатиться с ветерком на машине (я вожу сама). И ничего не нужно выдумывать: надо просто обнять Аришу, сплести ей веночек из ромашек, погладить вихрастую голову Сережи, бросить все дела, съездить и показать ему Мамаев курган, поговорить о чем-то о «девичьем» с Ириной. Мне сейчас столько же лет, сколько моей бабуле, когда она меня водила в кино, и я точно знаю, о чем бы не попросил меня каждый из моих внуков, даже если на улице будет темно и слякотно, я возьму в одну руку фонарь, а в другую — теплую ладошку и пойду туда, куда они меня позовут. Как моя бабуля – по документам Ирина, а в миру Арина. Точно также зовут моих внучек. Р.S. А вам бабушкам, после пенсии работающим, скажу: не всматривайтесь в монитор компьютера, оставьте это молодым, взгляните в глаза своих внуков, они так нуждаются в вас, их родители заняты работой или поисками ее. Заберите младшего пораньше из садика, пройдите с ним через парк и наберите охапку листьев осенью, а зимой сходите с ним на горку, поговорите со школяром о его школьных делах, о первой влюбленности, свозите их в лес, наберите сосновых веточек и шишек и объясните, что это для пара в баню от простуды, научите различать грибы. Благодарность в их глазах – вот лучший вам подарок, а главное, они запомнят это и может когда-нибудь научат этому своих внуков. Ведь вы же бабушки!
